Подвиг
Михаил вышел на крыльцо заставы. Солнце, будто боясь уколоться об острые верхушки сосен, зависло над таежной сопкой. День заканчивался. Прошел спокойно. Обычно все внимание — ночи и утру. Это время нарушителей границы. А дни почти все спокойные.
— Товарищ лейтенант, ракета! — крикнул часовой во дворе.
Михаил кинулся к воротам. Далеко, на левом фланге, небо прочертил красный огонек.
* Просят помощи!
* Застава — в ружье!
* В ружье! — повторил команду дежурный, и она отозвалась во всех уголках заставы топотом сапог, бряцаньем оружия и шпор, ржаньем лошадей. Вихрем вылетели на лошадях пограничники из ворот заставы туда, где минуту назад вспыхнула ракета.
Вовремя подоспела помощь. Нарушитель, преследуемый нарядом, уже не думал о том, как уйти в тыл советской территории, а быстро уходил вдоль берега Аргуни, выискивая удобное место для переправы назад. Зажатый с двух сторон, сдался.
— Товарищ лейтенант, докладывает ефрейтор Терешкин, — вскинул руку к виску старший наряда.
— Вольно, Терешкин, — остановил ефрейтора лейтенант Деревянко. — Не надо докладывать. Вижу. Молодцы. Действовали отлично.
На траве, рядом с задержанным, лежали маузер и патроны к нему, карта-схема, портативный фотоаппарат, записная книжка, нож, автомобильная камера, заменившая нарушителю лодку. Позже в протокол предварительного допроса начальник заставы запишет: «...задержанный нарушитель Шорин Александр Васильевич, рождения 1907 года, русский, эмигрировавший в Маньчжурию в 1922 году, заброшен японской разведкой на нашу территорию с задачей: фотографирование основных объектов и местности на глубину до 25 км; встретить агента на нашей территории. Имел задачу возвратиться через три дня».
Из доклада командования войск Забайкальского пограничного округа о подготовке Японии к войне против СССР на территории Маньчжурии в 1942 году.
«16 января 1943 г.
В 1942 г. японское командование продолжало проводить ряд мероприятий по подготовке маньчжурского плацда1рма к войне с Советским Союзом.
Конкретная деятельность японского командования в пограничной полосе Маньчжурии против Забайкальского пограничного округа выражается: в наличии японо-маньчжурских войск в непосредственной близости к границе; в подготовке самого маньчжурского плацдарма к войне, т. е. в дальнейшем освоении главных направлений — хайларского и солуньского; ...в приведении в боевую готовность зарубежных белогвардейских и военизированных фашистских молодежных отрядов и в усилении разведывательной работы японцев. Против участка Забайкальского пограничного округа на хайларском и солуньском направлениях сосредоточена 6-я японская армия.
В течение всего, года по всей Маньчжурии проводились краткосрочные сборы белоэмигрантов и казаков с целью подготовки кадров Захинганского казачьего корпуса...
Врио начальника погранвойск НКВД Забайкальского округа подполковник Паремский.
Заместитель начальника штаба подполковник Теплое.»
Из доклада командования войск Забайкальского пограничного округа о военных приготовлениях японского командования на границе с СССР в 1943 году.
«12 января 1944 г.
В течение лета 1943 года проводилось форсирование работы по дооборудованию и расширению Маньчжуро-Чжалайнорского укрепленного района...
Японские офицеры утверждают, что войска Квантунской армии готовы выступить против СССР в любое время, как летом, так и зимой...»
Из исторического формуляра Шилкинского кавпогранотряда войск МГБ Забайкальского пограничного округа.
«За 1943 год задержано нарушителей границы — 30 человек. Из всех задержанных отрядом нарушителей границы разоблачены в принадлежности к иностранной разведке 3 человека».
Погранзастава, на которой служил Деревянко, задержала 4 нарушителей государственной границы.
Начальник заставы лейтенант Книжник был доволен своим помощником. Настойчив. Требователен к себе и подчиненным.
Лейтенант Деревянко на шестнадцатую заставу «Свербеево» третьей погранкомендатуры прибыл прямо под весеннюю инспекторскую проверку. На знакомство с людьми и участком заставы ему оставалось всего несколько недель, но и за это время он сделал многое. А главное — сплотил вокруг себя людей, подбодрил слабых и нацелил на высокую оценку сильных. Те несколько занятий, которые он провел с пограничниками по конной подготовке, были настоящими уроками верховой езды. А проводил он конную подготовку так: каждый заезд по манежу, на рубку лозы, на вольтижировку он тщательно разбирал вместе с бойцами, заставлял их находить у себя ошибки. А уж коль нашел свою ошибку, знаешь ее, будь добр исправляй.
— Товарищ лейтенант, разок проехали бы, показали все, что можете,— попросил как-то на занятиях сержант Халиков.
— Можно и проехать,— согласился Деревянко. — Давай твой клинок.
* Так у вас же свой,—-не понял сержант.
* Давай, давай...
Это был редкий заезд на рубку лозы.
Поводья Деревянко бросил, только надежнее закрепился в стремени. В руках — по клинку. Красиво рубил лейтенант.
* Попробуй, — возвратил он клинок сержанту и свой предложил.
* Что вы, — смутился сержант.
— Ну, хоть с одним клинком, но только чтобы по-настоящему.
Всю лозу порубил сержант Халиков, да только многовато полу
чилось с расколом.
* Товарищ лейтенант, пятерку-то можно поставить, учитывая мою скудную практику?.. — пошутил сержант.
* Пятерок, Халиков, по конной подготовке не бывает, — ответил Деревянко.
* Как?..— опять не понял сержант.
* Послужите, узнаете как.
На инспекторской проверке Михаил Деревянко на каждом экзамене был рядом с пограничниками, и это вселяло в них уверенность. У них такой командир! Подводить его нельзя. Из всего отряда третья комендатура показала самые лучшие результаты, а среди отмеченных застав была и «Свербеево».
Так было и на осенней инспекторской 1943 года. Опять застава «Свербеево» была в числе лучших. Работа одинаково ложилась на плечи начальника заставы и его помощника. Они не делили ее, потому и добивались успеха. Деревянко очень часто доказывал пограничникам, как боевая учеба сказывается на службе, нередко создавал специально сложную обстановку на участке, требующую максимума сил, знаний. Это была учеба, близкая к боевым действиям. Так нужно было. Каждый день и час застава несет службу на линии огня, и нужно быть готовым устоять под огнем врага.
Однажды в декабре...
* Товарищ лейтенант, наряд с границы, — подал телефонную трубку Михаилу Деревянко дежурный связист.
* Слушаю. Кто? Халиков?.. Слушаю вас, товарищ сержант...
* Неизвестный на той стороне наблюдает за нашей территорией,— торопливо докладывал старший наряда.
* Открыто?
* Замаскировался.
* Следите внимательно и ждите. Должен пойти к нам.
Через двадцать минут снова на связь вышел старший наряда.
* Товарищ лейтенант, задержали. Ждем тревожную группу.
* Поздравляю вас, товарищ сержант,— сказал Михаил Деревян-ко. — Это ваш новогодний подарок.
Как-то лейтенант Книжник в разговоре с Михаилом обронил:
— А если начальником поставят, справишься?
Деревянко только плечами пожал.
— А что, — продолжал начальник заставы, — с людьми работать ты умеешь, сам подготовлен во всех отношениях. Опыт? Тут, брат, у нас каждый день, как видишь, обстановка, так что опыт сам к тебе в руки идет. Надо только смелее брать его.
В трудах и заботах время летит быстро. Вот и не заметил, как пришло лето 44-го.
«Достоин выдвижения на должность начальника пограничной заставы». Эта фраза в аттестации и обрадовала его, и опечалила. Жаль было расставаться с теми, с кем начинал офицерскую службу, с кем сроднился за эти трудные месяцы. Сержанты Терешкин, Халиков, младший сержант Безносое, ефрейтор Каменский... Он будет их помнить долго. А они не забудут чуткого и требовательного лейтенанта Михаила Деревянко.
Новая застава — новые люди. Теперь ему служить на участке второй комендатуры.
Из исторического формуляра пограничного Краснознаменного отряда войск МГБ Забайкальского пограничного округа.
«За 1944 год задержано нарушителей границы 85 человек, перешедших из Маньчжурии в СССР.
Из всех задержанных в принадлежности к иностранной разведке разоблачены 5 человек».
Кроме того, помогали колхозу села Покровка на вспашке,
— Спасибо вам, ребятки, — благодарил председатель колхоза,— из прорыва вы нас вывели. Теперь с севом справимся.
Михаил слушал председателя, а в горле стоял ком. Земля тут, рядом, под ногами, пахнет так же, как и на решетиловаких полях, а вот возделать ее, уходить, помочь стать щедрой некому. Нет мужских рук. В его Решетиловке тоже... Война.
В тот вечер Михаил написал заявление в партию.
А спустя некоторое время комендант участка капитан Илья Клементьевич Сурмачев подписал служебно-партийную характеристику на начальника пограничной заставы «Тымагер» лейтенанта Деревянко Михаила Сидоровича для присвоения ему очередного воинского звания — старший лейтенант. В характеристике было указано: «Волевыми качествами командира обладает. Энергичен, решителен и инициативен. К себе и подчиненным требователен...»
Обстановка на участке отряда с начала 1945 года стала еще напряженнее.
Из исторического формуляра пограничного Краснознаменного отряда войск МГВ Забайкальского пограничного округа.
«За 1945 год отрядом задержано 79 нарушителей государственной границы из Маньчжурии в СССР.
В принадлежности к иностранной разведке разоблачено 22 нарушителя».
Лето 45-го перевалило на вторую половину.
Верный своему союзническому долгу, Советский Союз объявил, что с 8 августа 1945 года считает себя в состоянии войны с Японией.
За несколько дней до боевых действий против японских милитаристов комендант участка капитан Илья Клементьевич Сурмачев проводил совещание с офицерским составом.
— Мы, пограничники, пойдем первыми, — заметно волнуясь, говорил он, — первыми начнем боевые действия. Надеюсь, все подразделения с задачей, которая будет поставлена перед ними, справятся с честью.
После короткой паузы комендант остановил взгляд на Михаиле. — Лейтенант Деревянко!
* Я! — поднялся Михаил.
* Возглавите с завтрашнего дня личный состав девятой заставы. Участок сложный. Действовать решительно!
— Задачу выполним, товарищ капитан,— заверил коменданта Михаил.
Три дня Михаил не заводил своего Полета в конюшню. Когда задерживался на заставе, уточняя детали в вооружении, в составе отделений, Полет стоял у коновязи с ослабленными подпругами, но не расседланным.
Похудевший, с темным от жгучего солнца лицом, Михаил снова и снова объезжает границу. Последние уточнения на местности.
Объехав с утра фланги участка заставы, вечером Михаил отправился на колхозные заимки. Нужно грамотно расставить бригады со действия, сформированные из гражданского населения. Они наготове. Они, как и пограничники, ждут приказа.
И вот комендант Сурмачев назначил час получения боевого приказа. Подтянулись начальники застав, посуровели. Завтра — в бой!
— Слушай боевой приказ! К семи ноль-ноль все подразделения отряда привести в боевую готовность, охрану границы осуществлять но усиленному варианту. Силами застав и резерва отряда во взаимодействии с дивизионом катеров внезапно форсировать реки Аргунь и Амур, чем обеспечить по ним коммуникации и к десяти ноль-ноль овладеть японскими гарнизонами. Погранкомендатура овладевает кордонами «Уссури» и «Юнь-Хен-Чжань»!
Начальник маневренной группы с пограничной заставой и двумя катерами овладевают кордоном и поселком Алихахадо.
Все подразделения, назначенные для блокировки кордонов, в 3.00 9 августа сосредоточить к пунктам переправ и в 6.00 закончить переправу через реки Аргунь и Амур.
* Вопросы?..
* Вопросов нет, — ответил за всех начальник мангруппы капитан Степан Трегуб.
* По местам, товарищи,—распорядился комендант.
В эту ночь Михаил не сомкнул глаз. На заставу еще раз заехал начальник мангруппы капитан Степан Моисеевич Трегуб. Еще раз уточнили план действий. В полночь все было готово.
3.00 9. 8. 45 г. Вышли на берег Аргуни. Начали переправу.
6.00 9. 8. 45 г. Закончили переправу через реку Аргунь. Сосредоточились у кордона Алихахадо.
6.15 9. 8. 45 г. Заняли рубеж в 150 метрах от японского кордона.
6.30 9. 8. 45 г. Атака. Силы вражеского кордона с первых минут штурма, не выдержав натиска пограничников, начали отступление.
7.30 9. 8. 45 г. Преследуя отступающего противника, маневренная группа капитана С. Трегуба и пограничная застава № 9, возглавляемая лейтенантом Деревянко, овладели поселком Алихахадо.
Из сводки штаба Забайкальского пограничного округа о боевой деятельности частей по ликвидации японо-маньчжурских кордонов и гарнизонов с 9 августа по 10 сентября 1945 года.
«За время боевых действий на Дальнем Востоке частями Забайкальского пограничного округа в пограничной полосе Маньчжурии
ликвидировано: 5 пограничных полицейских отрядов, 4 опорных пункта маньчжуро-чжалайнорского укрепрайона, 6 районных пограничных полицейских отрядов, 3 пограничных поста, 27 вооруженных войсковых групп японо-маньчжур. В результате проведенных операций частями округа уничтожено 592 солдата и офицера противника, взят в плен 541 человек.
Из частей округа в боевых операциях по разгрому японо-маньчжурских кордонов и гарнизонов участвовали:
Шилкинский пограничный отряд (начальник отряда полковник Те-лятов) ликвидировал 2 японских гарнизона, 9 малых погранполицей-ских отрядов, три войсковые группы японцев в тылу. Уничтожено противника 93 человек, из них 48 офицеров, взято в плен 132 человека, перед фронтом отряда полностью очищена от противника территория по франту — 340 км и в глубину до 100 км.
Оперативная группа отряда в труднопроходимой горно-таежной местности, в 100 км от границы и своих баз, преследовала сильно вооруженную группу японцев, которую настигла и уничтожила.
Всего занято 14 населенных пунктов, в том числе три крупных населенных пункта и два города (Мохэ, Чекая). Отрядом захвачены большие трофеи: 13 складов с вооружением, боеприпасами и продовольствием и один японский пароход...»
Из доклада командования Шилкинского отряда о героизме пограничников.
«...Во всех проводимых отрядом боевых операциях рядовой, сержантский и офицерский состав проявил в борьбе с японскими захватчиками доблесть и мужество.
...Образцы смелости, отваги и воинского мастерства в боевых действиях показали коммунисты и комсомольцы, которые были среди первых бойцов, ворвавшихся в полицейские кордоны, возглавляли группы на наиболее ответственных участках.
Своим личным примером они увлекли на отвагу беспартийных бойцов. И не случайно, что среди 59 человек, награжденных приказами Забайкальского и 2-го Дальневосточного фронтов, 53 человека являются коммунистами...»
Бои уходили далеко на юг. Обеспечив частям Красной Армии беспрепятственный переход рубежа, застава Михаила Деревянко продолжала охранять государственную границу. К обязанностям начальника за ставы добавились заботы неофициального коменданта поселка Алихахадо. Крестьяне радостно встретили Красную Армию и теперь делали все, чтобы скорее наладить мирную жизнь. Комендант был их лучшим товарищем: выдаст обувку, поможет с продуктами, с восстановлением жилья.
Наконец, выдалась минутка для письма.
«...Кончилась бы завтра война, — писал Михаил, — поспел бы прямо к уборке хлеба. Руки стосковались о мирном труде. У нас тут все уже закончилось: осталось Красной Армии несколько переходов и— враг капитулирует.
Сколько горя принесла война! Нет, не зря гибли наши бойцы. Я бы каждому погибшему в бою памятник поставил за то, что он закрыл собой от врага родную землю.
Думаю о вас. Как мы встретимся... Много мы пережили: вы — там, а я — тут. Нельзя нам этого забывать. К этому надо возвращаться снов? и снова...»
Написав письмо, вызвал старшину.
— Все, какое сено еще осталось по лугам, завезти на заставу, заложить для зимы, — распорядился Михаил. — Тепла-то осталось немного, старшина. За семь лет я хорошо научился понимать забайкальскую погоду.
Светало, когда его разбудил дежурный.
— Товарищ лейтенант, китаец с того берега, хочет с вами по видаться...
Михаил быстро оделся, взял оружие. В коридоре, у табуретки дежурного, стоял старик. Увидев Деревянко, кинулся навстречу, сжал локоть Михаила, быстро заговорил:
* Беда, начальник. Туда надо — в Алихахадо. Японец вернулись...
* Сколько? — остановил старика Михаил.
Тот неопределенно пожал плечами, растопырив пальцы рук.
— Три... Пять...
С мокрой одежды китайца стекала вода.
Ясно, что это один из «летучих отрядов», которые сформировало японское командование с начала боевых действий. Основное их назначение— удар в спину, дезорганизация тыла частей Красной Армии. В составе таких отрядов головорезы-самураи, способные на любые зверства. Они не щадят даже гражданское население, особенно тех, кто симпатизирует Красной Армии. Раз старик рискнул перебраться к нам — значит дело серьезное.
Михаил прикинул: бойцов на заставе мало, большинство в усиленных нарядах и поисковых группах, несущих службу на границе. А медлить нельзя.
— Что решаете?.. — громко спросил майор Демидов, показавшийся в двери.
* Действовать.
* Берите всех, кто остался на заставе, кроме дежурного и часового,—распорядился майор.—Я поеду с вами. Возьмем переводчицу. Может, понадобится...
Начальник пятого отделения отряда майор Николай Александрович Демидов с переводчицей направлялся вчера в комендатуру. Вечер наступил, когда они только приехали на заставу Деревянко. Решили остаться до утра. И вот...
Михаил не хотел, чтобы они сейчас ехали с ним. Мало ли что. Это сугубо ет задача, задача его заставы. Но майор уже взлетел в седло, и группа пограничников тронулась к реке. Китаец на лошади — впереди.
Через реку их перевез катер.
— Рысью ма-арш! — скомандовал майор Демидов, первым углубляясь в лес.
Ехали недолго. Китаец поднял руку: дальше нельзя. Спешились. Между деревьями проглядывались фанзы. Перебегая от сосны к сосне, приблизились к окраине. Кругом ни души.
— Вперед, — махнул рукой майор Демидов и первым направился
к домам.
Сначала Михаил увидел, как майор, будто споткнувшись, повалился набок, а через мгновение долетел звук выстрелов.
— Ложись! — распластался на земле Деревянко. Падая, он успел заметить над крышей фанзы, стоящей на отшибе, дымок. Стреляли с чердака.
Михаил, укрывшись за сосной, разрядил обойму по фанзе. Огляделся. В двадцати метрах от него майора Демидова перевязывала переводчица. Коротко взглянула в сторону Михаила, взглядом показывая: «Жив...»
* Товарищ лейтенант, — окликнул кто-то за спиной. Денисовский,— узнал по голосу Михаил. Повернулся, махнул рукой: «Давай сюда...»
* Товарищ лейтенант, — зашуршал рядом сержант Денисовский,— думаю, человека три-четыре не больше. Засели на чердаке.
Правильно, Петро, три-четыре, — зло сплюнул Деревянко, загоняя новую обойму в пистолет. — Но взять их трудно. Фанза на откры том месте стоит. Пока добежишь, изрешетят. Был бы «станкач», разрубил бы эту крышу на лоскуточки. Посылай, сержант, кого-нибудь в комендатуру.
— Есть,— зашуршал листьями сержант, переползая к одному из бойцов. Через минуту вернулся.
— Следить надо за ними, — предупредил Михаил. — Могут уйти...
Там, на чердаке, будто услышали его слова. Одна, другая фигура
мелькнули с противоположной стороны фанзы.
— Огонь!— приказал Деревянко, первым выстрелив из пистолета. Самураи кинулись назад к дому. Им тоже мешало открытое пространство.
Сколько прошло? Полчаса, час? Михаил не знал. Между деревьями замелькали фигуры пограничников. Подкрепление. Михаил разделил прибывших на две группы и отправил на фланги. В лоб идти — потери нести.
— Вперед! — вскочил Михаил.
И тут с чердака ударил пулемет. За деревьями кто-то негромко вскрикнул.
— Сволочи, — ругнулся Деревянко. — Приберегли пулемет. Петро, за мной...
Преодолев броском открытое пространство, лейтенант Михаил Деревянко и Петр Денисовский скатились в овраг. Овраг подходил к забору, и через минуту они были около него. Самураи били из пулемета по залегшей в лесу группе подкрепления и не замечали их.
— Прикройте, товарищ лейтенант, — на ходу бросил сержант Денисовский, устремляясь к дому. Деревянко, приготовив две гранаты, кинулся следом.
От забора к сараю, от него — к поленнице дров. От поленницы до коновязи, приткнувшейся под чердачным окном, — три шага. Одним прыжком преодолел их Денисовский, вскочил на коновязь, подтянулся и исчез в проеме чердачной двери. В ту же секунду Михаил отчетливо услышал на чердаке два выстрела. Какая-то страшная сила подняла его с земли и бросила вперед. Он вбежал во двор фанзы и бросил первую гранату в ближнее окно. Вторая полетела в соседнее. Горячая волна толкнула его в грудь, и там, внутри, сделалось жарко-жарко. Так бывало на июльском сенокосе, когда отмахал уже не один валок и кажется, что в степи только ты и солнце...
...Тело своего командира пограничники нашли после боя рядом с пепелищем сгоревшего дома. Он лежал лицом вверх, крепко сжимая оружие. Вражеская пуля попала ему прямо в сердце.
Жизнь продолжается
Пограничные сутки начинаются на четыре часа раньше обычных, в 20.00. И на каждой заставе — с боевого расчета.
* Застава! Слушай боевой расчет. На охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик назначаются: лейтенант Деревянко Михаил Сидорович.
* Начальник пограничной заставы лейтенант Деревянко Михаил Сидорович пал смертью храбрых при охране и обороне государственной границы СССР!—четко произносит слова правофланговый строя сержант Сергей Бобров.
Сопки, поросшие густым лесом. Река Аргунь. Трудно сказать, какое время года здесь самое лучшее. Тайга прекрасна всегда. И все же весна, когда поднимается в долине, где стоит застава, сочная трава в пояс, когда расцветают пышные, похожие на георгины, сибирские цветы — марьины коренья, оставляют в душе неизгладимое впечатление. Осень добавляет красок в это разноцветье, и тайга становится еще прекраснее. Пожалуй, не найти в окрестностях места более живописного, более подходящего для строительства жилья. Именно потому оно и привлекло первых русских поселенцев в конце XIX века. Казакам забайкальского казачьего войска приказано было заложить у слияния рек Шилки и Аргуни караул — сторожевой пост для наблюдения за границей. В селении, появившемся в 1888 году, было: дворов— 7, жителей—18 мужского и 16 женского пола. Жители — смелые, решительные люди, «ко всякому труду и ратному делу способные». С первых лет Советской власти здесь — пограничная застава, охраняющая рубежи первого в мире социалистического государства. Постановлением Совета Министров РСФСР ей присвоено имя лейтенанта Деревянко.
* Приказываю вам выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. Вид наряда — дозор,— голос начальника заставы старшего лейтенанта Виталия Сгибнева строг. В строгости—нотки торжественности. Сотни раз ставил он приказ на охрану государственной границы, и все же охватывает волнение, когда произносишь эти высокие слова.
* Есть выступить на охрану...— повторяет приказ начальника заставы старший пограничного наряда старший сержант Виктор Вылегжанин.
Из комнаты службы, где получен приказ, пограничный наряд направляется к обелиску во дворе заставы. На поднимающемся к небу заостренном четырехграннике — орден Отечественной войны. Такой, каким был посмертно награжден лейтенант Михаил Деревянко прика зом по Второму Дальневосточному фронту от 27 сентября 1945 года. У подножия четырехгранника — плита с надписью: «Лейтенант Михаил Сидорович Деревянко погиб смертью храбрых 28 августа 1945 года». Памятник-обелиск воздвигнут солдатскими руками. Теми крепкими руками, которые держат оружие.
Минута молчания у обелиска перед входом на охрану государственной границы. Это ритуал именной заставы. Минута молчания — это и память о погибшем, и клятва Родине отдать все силы охране границы, а если потребуется, защитить собой Советскую страну. Минута молчания — клятва герою продолжать дело, которому он был предан до конца.
Застыл пограничный наряд у обелиска...
После минуты молчания наряд уйдет на границу. Для охраны и обороны Союза Советских Социалистических Республик. В наряде — и Михаил Деревянко. Он в вечном наряде, потому что живет и служит на заставе.
Михаил Деревянко, младший сын павшего героя, встал рано. Его жена Катя еще не проснулась, не говоря уж о детях. Дочке Зине на работу к восьми, часам, Володя в девятый пошел с первого сентября, ездит убирает свеклу, и только самый меньший, Игорь, пока не занят делом взрослых. У него свои, детские, заботы. Самого старшего сына дома нет — в армии.
Михаил вышел во двор. На крыльце, заборе лежал легкий иней. Гоготали у забора гуси, тявкала соседняя собака. По колхозной улице уже шли люди, мчались машины. Великое время страды! Счет идет на часы. Каждый хлебороб знает, как дорого время, и не велит ему совесть уйти вечером с поля пораньше и проснуться попозже утром.
Наскоро перехватив горячего чаю, Михаил заторопился на работу. А работает он на должности заместителя управляющего по снабжению районного объединения «Сельхозтехника». Когда вся уборочная техника выходит на поля, у Михаила забот полон рот. Не допустить простоя машин, комбайнов, тракторов из-за нехватки запасных частей— это его задача. Механизаторы ведут борьбу за хлеб, и он в этой борьбе их надежная опора. Часто выезжает на поля и там — у комбайнов и тракторов — решает возникшие проблемы. К нему, депутату районного Совета, прислушиваются, его мнение ценят.
В нескольких километрах от села Одесского — Решетиловка, роди на отца. Михаил там родился и жил. Там жили все Деревянко: Василий, Антон, Клава, Шура.
Имя ему дали в честь отца. И хотя совсем не помнит его Михаил, но любит и жалеет больше всех. «Не помню живого, буду хранить память о погибшем», — сказал он.
Мать живет тоже в Одесском. Дом Анны Петровны стоит под тополями, как и тот, в Решетиловке, в котором они жили после свадьбы с Михаилом, куда он присылал ей письма, где она ждала его восемь лет и куда пришла похоронка. В письмах он называл ее Галя. По-украински Аня — Ганна, вот и писал ей Михаил: «Здравствуй, милая Галя!» Имя это нравилось ему.
Анна Петровна живет одна. Но разве бывает она когда-нибудь одна? Внуки наведываются каждый день, а то, бывает, остаются у бабушки ночевать. И тогда вечерами у них получаются очень интересные беседы. Она им рассказывает о том, как служил и воевал на границе их дед, как погиб он смертью героя в бою с японскими милитаристами. И смотрит на них с портрета Михаил Сидорович, будто прислушивается к их беседе.
Старший сын Анны Петровны, Володя, живет и работает в Тольятти. Часто приезжает в гости. Он — рабочий человек. А Михаил пошел в отца — хлебороб. Трудится на отцовской земле и от этого испытывает большое счастье.
11 октября 1977 года Анне Петровне исполнилось 60 лет. Михаилу было бы столько же. Сыновья давно стали старше отца, уже внуки равняются по годам с дедом. Он же вечно остается молодым.
...Я приехал в село Одесское в самый разгар хлеборобской страды, когда березовые колки тронула желтизна, и запах полыни бродил среди валков скошенного хлеба, когда машины одна за другой шли пр степным дорогам с чистым омским зерном, и огни комбайнов не гасли ночью в бескрайних колхозных полях. Мы ехали по полю, и Михаил с гордостью и радостью приговаривал:
— Нынче мы с хлебом."
Решетиловка изменилась. Не стало плетней на огородах, крыши домов укоыты шифером. Новая школа, клуб... И люди изменились. Грамотней и мудрей они стали. Но сохранили простоту, гостеприимство, искренность. И в этой простоте и искренности они прекрасны. Среди этих людей и вырос Михаил Сидорович Деревянко, выросли его сыновья Владимир и Михаил. Теперь среди этих людей растут дети его детей.
Как много на родной земле Михаила Сидоровича тех, кто вырос с ним, кто знает его как своего товарища, друга. Живет и здравствует Владимир Иванович Стрюк. Вместе с Михаилом он призывался в Красную Армию, вместе с ним служили срочную.
Неожиданной была встреча с Антоном Ивановичем Сергеенко. Вот что он рассказал:
С Михаилом я увиделся в 1943 году случайно. Служил я тогда в Шилкинском отряде. Перед праздником Великого Октября поехал с агитбригадой по заставам. Па одной из них носче выступлении подходит ко мне лейтенант и говорит: «Дай прикурить!», а сам так и смотрит па меня и улыбается: «Слышу говор родной. Откуда будешь родом?» «С Одесского района Омской области». «Вот и земляка нашел. -обрадовался он.- А я тоже оттуда, из Решетиловки». Потом мы часто виделись. В комендатуру он ездил через пашу заставу. Да и я у пего бывал частенько. Зайдем к нему в комнату, сидим, вспоминаем дом. В комнате - -кровать, тумбочка, стул. Очень прост был с солдатами. Играл на баяне, хорошо цел. (5 то время застава, па которой он служил, пыла одной из лучших в отряде...
Долго я беседовал с братом Михаила - Василием Сидоровичем После фронта он был бессменным председателем сельского Совета. Недавно вышел па пенсию.
Стоит в селе Одесском памятник землякам, не вернувшимся с войны. Это память и о Михаиле Деревянко. В день открытия памятника в его постамент было замуровано письмо в 2017-и год. Под письмом подписи самого молодого поколения. Есть там подпись и дочери Михаила Михайловича Деревянко, внучки Михаила Сидоровича. II есть в том письме такие слова: мы родились на нашей земле, чтоб сделать ее прекрасной. Вы --.наши продолжатели, наши потомки, пойдете дальше. Так несите же высоко любовь к родному краю, с. которой начинается жизнь каждого из нас, начинается подвиг, любите его. как любили мы. как любили наши деды и отцы.
Вместе с другими меня провожал из села Одесского самый юный из рода Деревянко шестилетний Игорь. На прощание он попросил примерить мою пограничную фуражку. И хотя фуражка оказалась великоватой, Игорь был счастлив те несколько минут, пока ходил в ней. - Вырастешь, приедешь на заставу деда служить? спросил я.
Обязательно приеду, -очень серьезно сказал Игорь. Я уже давно решил….
А потом, перед самым расставанием, он спел нам песню.
Тучи над городом встали…
- - Ты откуда песню-то знаешь?-- удивился я. –
- От отца.
